Год 2001. Песни Встреч и Плачи Расставаний

 

 

Город. Ночь.

 

Утихают всплески города дневного,

Оплывает белой свечкой пухлая луна.

Прожит только день. И выплакано Слово.

Жизнь – как будто бы огонь в воде – длинна.

Умолкают вскрики душ. Прощально

Кто-то выдохнет печальные слова.

Рук – сплетение. Огонь свечей венчальных.

Ночь – свечой оплывшая – права.

Затихают всхлипы расставаний детских,

Расплетаются венки усталых теплых рук.

Разбивается – о город серый – сердце,

Расплескавшись в капли звонкие разлук.

Умолкай же, серая громада!

Окунись в прохладно-звездный плащ...

Милая... Хорошая... Не надо...

Слышишь, мое Солнышко, не плачь...

 

Третья Сила

 

Так было вечно: Свет и Тьма –

устало в сердце спелось.

Взрослея, поняла сама –

есть Третья сила. Серость.

Так было искони – Добро

и Зло меняли личность.

Но – будто бес – в мое ребро, -

есть Третье! Безразличность.

Так было испокон веков –

во всех сердцах сливалось:

есть Ненависть. А есть Любовь.

Но есть и Третье! Жалость.

Добро и Зло. Любовь как Смерть

и Ненависть как Вечность.

Любить – как жить. Прожить – как спеть,

и – кануть в Бесконечность.

Так было вечно: Он. Она.

И не дано другого.

Нас только двое – тишина

и Солнечное Слово.

Так было. Вечность смажет всё.

Квартетом станет трио.

 

 

Лирика

 

Это лирика отчуждения.

Только двое нас – тень и я.

Это песнь полусонных дождей.

Это плач нерожденных детей.

Это свет. Это всхлип фонарей.

Луч окна. Теплота батарей.

Это лирика непрощения.

Это лирика возвращения

На круги своя.

Это лирика всепрощения,

Это лирика превращения

Света – в Тень.

Но она – не моя!

 

Апрель

 

Всех младенцев крестят в купели,
А меня окрестили капели.

Мне любовь подарила капель –

Моё имя. И месяц – апрель!

Все прохожие молятся в храме –

Я апрелю молюсь глазами!

Если снегом нахлынет грусть –

Я капелью вновь окрещусь.

Всех младенцев крестят в купели –

Меня небо крестило в апреле –

Звонким плачем пропела капель –

Мое имя: Ин-га... Апрель...

 

Неведомое

 

Нас что-то заставляет возвратиться.

Нас что-то заставляет помнить лица.

В сердца друг другу - сердцем впиться –

В сердца врагов.

Нас что-то заставляет возвратиться.

Нас что-то ввысь зовет – как птица –

Лететь. Страдать. Друг другу сниться.

И это что-то – есть Любовь.

 

***

 

Путь – к устью истока,

На запад востока,

Где нежно-жестоко

Сплетается нить,
Где терниев розы

Спрягаются в грезы,
Мерцают, как звезды –

Не остановить!

Путь – к черной бумаге,

Где серые маги

Развесили флаги

Тяжелых оков.

Путь – к бездне небесной,

К судьбе неизвестной,

Где жизнь – провозвестник

Чувства – Любовь.

Путь – в небо земное!

Путь – он не со мною!

Пространство покрою

Криком стихов!

Стремление – к устью! –

Наполнено грустью,
Как в коробе - груздья

Житейских оков.

Мой путь – к океану,
Понятно и странно:
Засыпана рана

Солью земной.

На небо – не лечь бы!

И противоречья

Жнут сердце и печень,
Мой путь – не со мной!

И прозы стихия,
Ночь пишет стихи; я

Расправила крылья.

Бессмысленный бред...

Путь – к устью истока,
На запад востока,
Безумцем-пророком

Проделать поэт

Обязан...

 

Равнодушие

 

Равнодушие – равность душ.

Кто-то скажет, что это плохо:

Но не слышу! Не слышу – оглохла...

Равнодушие – равность душ!

Ровнодушие – ровность душ.

Это сереньких дней безразличность.

Это крылья – оборваны! – птичьи.

Ровнодушие – ровность душ.

Ревнодушие – ревность душ.

Лишь – «мое»! Мира не понимая,

Мчатся двое в вагоне трамвая.

Ревнодушие – ревность душ.

Равнодушие – равность душ.

Это тихие звезд параллели!

Это линий апрельских капели!

Равнодушие – равность душ!

«Кто не судит...»

 

Море с тихим плеском набегало...

Чайки упивались криком хриплым.

Жизнь – одна. И жить осталось мало.

Ну и что?.. Мы снова литр за литром

Отливаем горести в стаканы

И без тостов залпом выпиваем...

Мы живем. Неправильно и странно.

Кто не судит – тот не осуждаем.

Мы живем – и скомканно, и горько,

С высоты плюем в небрежность строк.

Но – прикован был к трактирной стойке

Мой соратник Александр Блок.

Мы живем, укрывшись, как улитки,

Как жуки в прогнившем теплом сене!

Я за память пью, когда идет на пытки

Брат по осени, поэт Сергей Есенин.

И с заботою, безмолвной и куриной,
Курим мы в углах горящий тол.

Некогда курила так Марина

Цветаева, уперши локти в стол...

Как же быть – дожить? Поэты-братья,

Пусть не дрогнет взгляд или рука!

Завтра нам – на паперть! На распятье!

Эй, бармен!.. Налей нам коньяка...

 

Занесенные...

 

Меркнет тусклое солнце февральской зимы.

Небо стынет свинцовым расплавленным взглядом.

Две протянутых ветви – к небу – то мы,

Обнажены ноябрьским слепым листопадом.

Стынут стены вознесшейся к раю тюрьмы.

Одинокие листья ввысь подняты ветром.

Две протянутых тонких руки – это мы,

Разделенные мигом, разбитые метром.

Меркнет тусклое солнце последней зимы.

Этот день заплывает невиданной былью.

Два крыла, разделенных спиной – это мы,

Занесенные снежной, расколотой пылью.

Это мы – распаленные в танцах сердца,

Обожженные чьим-то – таким земным! взглядом.

 Добежать. Доползти. Долететь до конца –

Либо ночь занесет звездопадом…

 

***

 

На глаза ложится суховеем

Медитаций слабая струна.

В уши мне метельным ветром веет

Слабая и робкая весна.

Имена сливаются в пространство,

А оно, сжимаясь в алфавит,

Разгораясь терпким ветром странствий

В сердце недоплавленном - навзрыд

Откликается – такой крестовой болью,

Что подчас завыть, заплакать; на

Глаза – струной и вязкой солью

Мне ложится юная весна.

Я пою, фальшивя и не веря,

Запинаясь в неискусном танце.

Веет в уши терпким скуковеем

Мир моих нелепых медитаций.

 

 

***

 

Созерцанье текущих минут.

Любованье кривым отраженьем.

Время, словно не пойманный плут,

Занимается воображеньем.

Созерцанье – себя – в зеркалах.

Созерцанье – зеркал – внутри тела.

Жизнь – секунда. Но Смерть проспала:

Три мгновенья уже пролетело…

 

 

***

Разбросаны и разделены…

Покинутые.

Душа жерновом измелена.

Опрокинутые

Чаши душ наших –

Битые.

Пронзительно страшно

Бытие.

Разделены и разбросаны,

Слабые.

Каштановые с проседью…

Главное:

Рассыпаны книги, ровно

Ставлена мебель.

Легко отделяются зерна от плевел

 

 

Подобие

 

В мерном покачивании вагона

Что-то напоминает об Индии.

О далеких медитациях

В Восточном Тибете.

А в сером море бушующем

Что-то скользит подобное

Страсти той, которая

Горела в твоих глазах.

Нам останется

 

 

1.                  Нам останется только осень

Да дорога вчерашнего дня.

Нам останется запах сосен,

Возносящихся к небу, звеня.

Нам останется горсть святая

Облетевших березовых фраз.

Нам останется дождь, что тает

На неровных излучинах глаз.

Нам останется плеск осенней,

Запорошенной солнцем реки.

Нам останется взгляд прощенья

И тепло повлажневшей руки.

Но, одной мне, остались двери

И усталые капли дождя:

Это все, что от звездных феерий

Остается. Сосны звенят –

Ведь тебе остается осень.

Мне – дорога вчерашнего дня.

Лист березы и звень от сосен –

Это все, что НЕ есть у меня.

 

2. Наступаю на собственный след,

Пробираясь по пыльной дороге.

Мне остался твой тихий свет

И глаза, что печально-строги.

Мне осталась дорога – та, что

На двоих нам с тобой начертали.

Я уйду, запахнувшись в пальто,

Как в тот вечер. И вечность чертами

Ляжет в угол иссохшихся глаз,

Западет тенью строк под ресницы.

Но кому же – Всевышнему? – нас

Так сподобило разлучиться?

Чтоб молчать, ненавидя себя.

Чтоб молчать, ненавидя другого.

Старым следом манит, теребя

Мне подошвы пустая дорога…

* * *

 

И опять наступил мой месяц –              

Шелестящий багрянцем август,

И опять безумное сердце

Шепчет: «Что-то произойдет».

И опять спускаются звезды

С вязко-темных небес в ладони,

И опять пора звездопада

Застывает на влажных губах.

И опять, как из глаз свинцовых,

С неба падают звонкие капли,

И опять я тревожно верю

В предвкушение первой любви.
И опять тишиной дыханья

Обжигает молчащая Вечность,

И опять опускается осень,

Засыпая листвой крыльцо.

И опять в тихом стоне ветра

Мне послышится песня мая,

И опять, погрузившись в грезы,

К небу тихо глаза подниму.

И звездой ярко-звонко плачет

Дождевая росинка-капля.

И опять шелестит багрянцем

Уходящий в пространство день.

 

 

* * *

 

Это имя в глубь сердца спрятано,

Не испачкано липкой кровью,

Это имя ничем не запятнано,

Кроме…

Это имя объемлет все сразу:

И закат, и глаза, и плечи,

Это имя никем не названо –

Вечность.

Это имя свято и безбрежно,

И легко, и небесно-зыбко,

И лукаво, и тихо-нежно –

Улыбка.

Это имя тепло и сладко

Окунает в свою безбрежность,

Опьяняет, влечет загадкой –

Нежность.

Лишь в одном и любовь, и нежность,

И та Вечность, что теплит свечи,

И улыбки, и тайны безбрежность –

Встреча…

 

 

 

* * *

 

Кто-то это все придумал,

Что любовь жива на свете,

Сочинил звезду и сказку

И ромашки лепесток.

Кто-то нашептал мне повесть

О в Полях поющем ветре,

Кто-то дал заветы сердцу,

Пропустив по телу ток.

Кто-то этот день придумал,

Кто-то его просто прожил,

Кто-то ждал, а кто-то верил,

Я, грустя, смотрела вдаль.

Кто-то нашептал мне нежность,

Пропустив под тонкой кожей

Застывающую в сердце

Неизменную печаль.

Кто-то нашептал мне небыль

О тебе, меня не ждущем,

Кто-то бросил стих и камни

Мне в лицо. Я промолчу,

Но в линованной бумаге

Моим мыслям будет лучше,

И звенящий дождь подобен

Запыленному плащу,
Укрывающему плечи.

И я, сжавшись, как котенок,

Набросаю на бумаге

Грифелем твой силуэт.

И глаза блеснули ярче,

Голос верен стал и звонок,

И будь проклят тот, кто скажет,

Что любви на свете нет!

 

 

***

 

Немая тишина озер –

Нарушена прощальным криком:

Так улетают журавли,

Сбиваясь в заостренный клин.

Немая тишина метро

Нарушена жетонов звоном:

Так мы уходим в глубину

Своих краеугольных душ.

* * *

 

В камышовой дымке рассвета

Улыбались поздние звезды.

Я свое преступала вето –

Я вступала на Перекресток.

Припорошены солнечным ветром

Пораскинулись перекрестья.

Непокорным смерти поэтом

Я вступала в Пространство Песен.

Улыбался печально Хранитель,

Тихо-ласково, нежно-строго.

А в рассвет красно-синей нитью

Протянулась моя Дорога.

Звон гитары плыл над Полями,

Голоса прозвенели чище.

Ощущали себя королями

Два бродяги: поэт и нищий.

А мгновенье казалось вечным

И приравненным к сотне лет.

Стихотворцем навек безупречным

Становился неловкий поэт.

И пылало за облаком солнце,

И дожди проливались внезапно,

И глубокое дно колодца

Незаплеванным оказалось.

Бредил лилией и камышами

Воздух, свежестью напоенный…

И сердца любить поспешали

И внимали гитары звону…

Но рассеялось это лето,

Приутихли яркие звезды.

Зубы сжав, нарушаю вето

И шагаю на Перекресток…

 

 

***

 

В сплетеньях неумелых рук

Таилась сокровенность истины,

И на колени падал мир, когда любовь

Подобно огоньку свечи

Двоих влюбленных делала

Равновеликими себе и Вечности...

 

 

© Инга Ильина, 2001

 

На главную