Год 2003. Глаза женщины
Моя жизнь – как беспамятства шов,
И любовь – на губах твоих трещина.
Хорошо: будет всё хорошо...
Будет всё хорошо, моя женщина.
Моё время – полстрелки часов,
Моё имя – без рифмы беспечинка,
Хорошо, будет всё хорошо,
Моя лучшая часть человечества.
Моя странность – ещё и ещё...
Моё царство давно уж развенчано.
Хорошо?!! Будет всё хорошо? –
Ах, наивная ты моя женщина...
А вкус памяти горек, дешёв,
И пустеют колчаны заплечные.
Ну, скажи мне, что все хорошо,
Моя милая, нежная, вечная...
Бриллиантами брошу в мешок
Твои камни – звездочки с Млечного.
И ты скажешь, что всё хорошо,
Терпеливая ты моя женщина?
Ляжешь в ложе сосновых досок,
Будешь ты и со Смертью повенчана,
Но ты скажешь мне: «Всё хорошо!»,
Моя милая девочка Вечности...
Монологи
Нас через ... лет
1. Мы дышим небом беспечным,
Подарившим
родинки-точки...
И я слышу, как дышит женщина,
Мать моей светлой дочери.
Я чувствую слабость дыханья,
Но не знаю её тайных страхов.
Открывает глаза утром ранним,
Путаясь в ночных снах-рубахах.
В глубине темных вишен влажных
Я читаю фантазии длинные,
Но мне это совсем не важно:
Это мать моего сына.
Я не знаю, стоит ли слушать,
Как она, запутавшись в препинаньях,
Будет нараспев читать рваную душу,
Я же знаю это заранее.
Я же знаю, что эти мягкие руки,
На рукоять меча ни в жизнь не лягут!
Не хочу умереть от скуки:
Хочу взять этих губ ягоды...
А потом она, вскрикнув, затихнет...
И курить будет в левую сторону.
Ты прости меня, милое моё лихо,
Не мои эти волки да вороны.
Но в слезинках глаз-уголочков
Тихо светится счастье старинное:
«Но зато я – мать твоей дочки.
Но зато я – мать нашего сына...»
2. Слышишь, я не только мать дочери,
Ну, услышь же! Не только мать сына!
Вся душа изорвана дочиста
Моей мукой – бесконечно длинной...
Я уже изболелась дочерна,
Я двухмерной стала картиной.
Да, я помню, милый, о дочери,
Да, люблю я нашего сына!
Но пойми меня, мой приземлённый,
Ну, услышь же, как рвется сердце!
Думаешь, не больно: марают углём и
Сажей душу полусумасшедшего экстраверта?
Как же это все бесконечно скупо:
А ты не хочешь составить компанию
Полетать со мной? Нет, это не глупо,
Давай будем без установок заранних?
Ну, давай же, распахнись и почувствуй,
Как ты можешь не гореть, лишь тлеть?
Ты не знаешь, а мне очень грустно,
Не свобода. Не жизнь. Это клеть.
Что? Не плеть, а комнатушка, чуланчик,
Где в зарослях паутины хрипит нежность.
Да за что? Ну, за что же, мальчик?
Почему это всё неизбежно?..
А меня ты и слушать не хочешь,
Да я устала от любви только тела!
Ты ко мне прижимался ночью,
Думал – сплю. А я – я летела...
А я буду смотреть в потолок,
С которого падает штукатурка.
И буду думать: свод неба высок,
А это всё – мишура. Даже хуже:
Мишурка.
И не буду смотреть в твои осточертевшие
глаза!
И не буду откликаться движеньями тела!
И не буду больше изображать оргазм!!!
Но что... что ... Про-о-сти,
улетела...
Прости меня, возлюбленный, я жестока,
И возможно, слишком глубоко закопалась в иллюзию.
Прибавь: по радио «Deep Purple in
Rock»,
И старая песня, помнишь, «Новые Люди»?
Я люблю тебя, надрывно, жестоко и странно,
Но другой любви, правда, не надо нам?
Прости, наш разговор – очередная рана,
И раньше мы бы разбежались по домам.
Дети у бабушки, и в доме ужасно тихо...
И мне скучно без них, тебе тоже?
Да, я твоё кареглазое лихо,
И оправданье тебе не поможет...
И я хочу сказать, любимый, прости меня,
Что говорю я бессвязно и длинно.
Просто хочу поделиться частичкой огня
И счастья: мы ждём второго сына...
3. Любимая, твои усталые глаза
Мне дороги, ты это знаешь.
Но ударь по тормозам, вернись назад,
Тебе сорок – ты всё летаешь.
Хотя, знаешь, ругаться не хочется,
Но отпороть бы тебя хворостиной!!!
... Давай, любимая, сделаем еще дочку.
Ну, после того, как родим ещё сына?
И, чёрт возьми, я бы сдох
давненько
В смертной тоске, как последняя псина.
Если бы не твоё воображенье (во
как!),
И если б не было дочки и сына.
Солнышко, прости, не я виноват в твоих снах,
И я знаю, что там твое иное бытие.
Но когда-нибудь я задушу эту пряху,
Которая путает
жизни нити и
Твою фантазию, но это всё же здорово,
Что каждый вечер ты пишешь новые строки...
4. Родной, что-то стало с твоим
норовом:
Ты всё-таки стал очень желчный и жестокий!
А дочку, дочку, мы еще, пожалуй, сделаем,
Ведь нам даже ещё нет пятидесяти.
Нарисую я на асфальте мелом (белым),
Что и как и куда бы пойти нам.
Да я люблю тебя до потемнения в глазах,
Хотя инобытие меня уж тридцать лет травит.
Эх, вернуться бы лет на ...надцать
назад,
А твоя говорит что память?
Ты помнишь? Помнишь? Мы были такими же,
Как сейчас Марго и Илюха...
Что бы такого сделать, что б легче жить?..
Ну да ладно, в горле сухо...
Да, ты прав, курить бы немножко меньше,
Да и вообще, блин, знаешь, старею.
Ну, опять, ё-мое,
пиджак не на вешалке,
И носки висят не на батарее.
А ты говоришь, не мечтать, не летать,
Да бытовуха же заест, родной мой...
Ладно, давай заправляй кровать,
А я пойду посуду помою...
Не отпустишь? Опять? А я же согласна...
Стоит прожить сорок лет, чтобы смочь
Раскрываться под твоей
чуть грубой лаской,
И мешать, где день, а
где ночь...
Я опять говорю так много и невпопад,
Я... Я... Да я же люблю тебя, слышишь,
Да, да, да, получилось!!! Ты рад?
И соседи тоже... Потише...
Ну, потише же, а впрочем, Бог с
ними,
Спать должны все соседи ночью...
Любимый, а давай придумаем имя
Для пока неродившейся дочери?..
Предчувствие
сентября
Я чувствую августа ветер,
Знакомые, теплые ночи...
Укутав усталые плечи,
Поставив опять многоточья
Последняя летняя песня
Затихнет в осеннем безумстве.
И в мире опять станет тесно,
И ветер гнать будет без устали
Кленовые листья в осень...
***
Осень вернется в испуганный город
С каждым годом все раньше и раньше...
Говоришь, что ты вечно молод,
Говоришь, и не чувствуешь фальши.
И не чувствуешь пепельной пыли
На ржаном волос поле...
И ты знаешь: дожди не смыли
Невысказываемой боли.
Ты прекрасно знаешь, что тише
Наши души поют с годами.
Тихо: слышишь, как дождь на крыши
И по стеклам потоком спадает?
И ты знаешь, и я тоже знаю:
Это лето ушло в бесконечность.
В темном небе клубятся птиц стаи:
Наши души, ушедшие в Вечность...
***
Мне кажется, что я обречена
Всю жизнь идти по замкнутому кругу.
Сошедшиеся в точку времена
Пророчат только вечную разлуку.
А в горле - комом – затаится крик,
И с кровью выльются рифмованные строки.
Казалось, что ты жив. А ты погиб,
Лишь превратившись в вымысел жестокий -
В наркозе ядовитых сигарет,
И в снеге, что лапах синих елей -
Безумство, полусмех, изящный бред…
Нет, не скажу. Не надо.… Не посмею.
Степной волчицей вою на луну,
Стрелой пространство неба рассекаю.
И в то же время – я иду ко дну,
Вокруг меня – безвыходность морская.
И день за днем – безвыходный испуг,
И горесть ожидающей разлуки.
Но вдруг нежданно размыкают круг
Любимые и ласковые руки…
И как в объятьях пламени – горю!..
Тебя дыханья обдавая бризом,
Я выдохну: «Я так тебя люблю…»
Люблю! И безо всяких компромиссов
(с) Инга Ильина,
2003