Зажигать

 

А ты был неправ, ты все спалил за час,

И через час большой огонь угас,

Но в этот час стало всем светлей...

 

Ерошка, а если быть более точным, то Шестой Вагонный Нижегородского Пантеона Железнодорожных Ангелов Ерофей Феофанович, стоял рядом с проводницей фирменного поезда «Буревестник», курсирующего по маршруту Нижний Новгород – Москва, зевал и откровенно скучал. Очередной рейс, как обычно, не предполагал каких-то приключений: стандартные пять часов, за которые можно успеть посмотреть два фильма, двадцатиминутная стоянка во Владимире, спокойный деловой вагон – скукота неописуемая. Только и остается, что зевать и изредка подсыпать порцию хорошего настроения в чай для особенно понравившихся пассажиров. Возможно ли это сравнить с прошлыми приключениями?.. Ерошка долго размышлял над этим вопросом и пришел к выводу, что чем выше поднимаешься по служебной лестнице, тем более размеренной и скучной становится жизнь. Думал над этим и гнал от себя крамольные мысли вроде таких: «Тогда как же скучно живется Богу и Старшим Ангелам?». Ерошка упускал из вида, что с такими приключенцами, как он, соскучиться просто невозможно...

- Ерофей?.. – неожиданно обратился к нему неведомо откуда взявшийся молодой Ангел.

- Да... – ответил Ерошка на очередном зевке. – Шестой Вагонный Нижегородского...

- Да ладно, оставь эти формальности, - отмахнулся Ангел и почесал свой курносый нос о кончик торчащего из-за плеча острого крыла. – Егор, Московский Пантеон. Из отпуска возвращаюсь.

- Проходи, Егор! – ответил Ерошка, немного оживляясь и предвкушая нескучную поездку. – Располагайся в моем купе, а я только закончу с формальностями...

Егорка кивнул головой, дорожный ветер взворошил его крупные кудри и, казалось, подбросил юного московского Ангела прямо в тамбур. «Вот это скорость! – слегка завидуя, подумал Ерошка. – Вечно у них, у москвичей, всё быстро, быстро... А нам торопиться некуда...». Зевнул еще пару раз, засунул свой любопытный нос в пару билетов, считал информацию из ауры пассажиров и вздохнул: рейс снова предстоял чисто деловой, спокойный...

... Егорка сидел на полке в ерошкином купе, жевал овсяное печенье и болтал ногами. Увидев своего нижегородского собрата, москвич оживился и начал болтать не только ногами, но и языком:

- Ну, как тебе тут работается? – и, не дожидаясь ответа, продолжил. – Наслышан о твоих приключениях, наслышан. Со временем станешь хрестоматийным примером ангельского мастерства и раздолбайства одновременно, - Егорка, довольный своим сопоставлением, засмеялся. – И не скучно тебе здесь?

- Скучно, - честно признался Ерошка, снимая синий фирменный пиджак c прорезями для крыльев, - но ведь против начальства идти – себе дороже. Да и заработок здесь неплохой...

- Да причем тут заработок? – искренне удивился Егорка. – Ведь самое главное – участвовать в приключениях, творить Чудеса!..

- Да... – мечтательно произнес Ерошка. – Я каждый день жду какого-нибудь нового задания, но все те же рельсы, рельсы... Порой уже две рельсы сходятся в одну, и, кажется, всю зарплату за год вперед отдал бы, чтоб их не видеть...

- Работа у тебя такая, - посочувствовал московский Ангел. – Нужная, хорошая, но скучная. А у меня все нааамного веселей!

- И кем ты работаешь? – заинтересовался Ерошка.

- Зажигалкой, - засветился Егорка изнутри и пояснил. – Я улыбки зажигаю...

- Как это... улыбки?.. – недопонял Шестой Вагонный.

- Пошли, покурим, я тебе расскажу, - улыбнулся Егорка. – Может быть, и тебя зажгу немножко, а то, я смотрю, ты здесь совсем захирел...

... Ерошка зачарованно смотрел на удивительной формы зажигалку, покоящуюся в ладонях московского Ангела:

- Так вот она, какая... Значит, ей ты зажигаешь улыбки?..

- Да... – весело и вместе с тем грустно ответил Егорка. – Именно ей.

- А ты можешь... – Ерошка запнулся. – Это самое... Меня зажечь?

Егорка улыбнулся с непонятной грустью и чиркнул зажигалкой, похожей на раскрывшийся бутон бордовой розы. Заплясало веселое пламя, и перед внутренним взглядом Железнодорожного Ангела встали самые дорогие для него картины: мать, качающая колыбель, склонившиеся друг к другу темные головы двух возлюбленных, широкие улыбки бородатых Метрофанов... Увидел все – живое, настоящее, как будто бы происходящее прямо сейчас, и широко улыбнулся.

- Вот видишь, - сказал Егорка, - и тебя я смог зажечь...

- Здорово! – искренне удивился нижегородский Ангел. – И так... Со всеми?..

- Да, почти, - ответил Егор, пряча зажигалку в карман. – Со всеми, в ком еще живо что-то человеческое. Хотя, знаешь, Ерош, попадались мне и те, кого я не смог зажечь, сколько ни старался... И сейчас такие люди попадаются все чаще и чаще...

- Это значит, что им нечего вспомнить? – спросил Ерошка.

- Почти... Это значит, что их уже ничего не тревожит и не волнует. Что ничем невозможно растопить лед их души. Каменеют люди, черствеют... И никакой зажигалкой тут не поможешь, сколько бензина не истрать...

- Грустно... – искренне огорчился Ерошка. – Слушай, а бензин у тебя волшебный? Бесконечный?

Егорка рассмеялся:

- Если бы... Уже замучился служебные записки писать – прошу увеличить нормы расхода, а мне все отказывают... «Не положено!» - говорят... Людей на планете стало больше, а вот нормы – все те же. А сколько бы улыбок можно было бы подарить... – мечтательно прошептал Егорка

- А может быть, ты слишком много расходуешь? – спросил Дорожный Ангел, вытаскивая вторую сигарету, как обычно, длинную дамскую.

- Да, говорят... Жалуются на меня, даже уволить хотели... За излишнюю расточительность... А я считаю, что улыбок много не бывает! И они... – разочарованно-грустно сказал Егорка, переводя дыхание. – Если бы только они увидели эти улыбки, касающиеся губ возлюбленных... Если бы только они смогли увидеть, как первый раз улыбается ребенок... Как улыбается юная зеленая травинка, пробившаяся сквозь чешую асфальта... Если бы...

Ерошка молча курил, даже не находя слов: он был полностью согласен со своим собратом по Ангельскому Пантеону. Железнодорожный Ангел всегда считал, что предел должен быть только у горя, а улыбки... Пусть они цветут на всех лицах, стоит ли жалеть какого-то там бензина!..

- А еще они говорят мне про Вселенское равновесие. Мол, чем больше улыбок, тем больше горя... Все взаимосвязано... А я не верю им! – почти вскрикнул Егорка. – Не верю – и точка!.. И все сжигаю этот треклятый бензин, а потом пишу и пишу служебные записки... А еще я один раз за День Святого Валентина сжег месячную норму... Эх, мне и влетело тогда! – короткий смешок. – Зато люди были так счастливы, так светлы...

- Может быть, ты зря меня зажег?.. – смущенно спросил Ерошка. – Истратил на меня чью-то улыбку...

- Пустяки... – откликнулся московский Ангел. – Тебе тоже нужно было улыбнуться... Хмурый Ангел – это не есть хорошо...

Ерошка снова широко улыбнулся коллеге, уже без помощи каких-то хитроумных устройств:

- Спасибо... Надеюсь, они не будут тебя слишком ругать?..

- Да ну... Они меня все равно любят, Зажигалочкой называют, Солнышком... А те, кто помладше – Смайликом зовут.

- Вот оно, вредное влияние Интернета на подрастающее поколение, - засмеялся Шестой Вагонный.

Егорка улыбнулся ему в ответ...

... Два Ангела шли через весь поезд, все двадцать вагонов... И в каждом вагоне Егорка неизменно останавливался у какого-нибудь пассажира, внимательно всматривался в ауру и чиркал зажигалкой. Ерошка с удивлением наблюдал, как зажигалка меняет форму, становясь то сердечком, то цветочком, то маленькой копией праздничного торта или плюшевого мишки.

- У каждого свои воспоминания, - ответил Егорка на незаданный вопрос. – Но всем им станет светлее...

И Ерошка с удивлением смотрел, как усталые лица пассажиров расцветают искренними улыбками, - так распускаются цветы, так вспыхивают новые звезды, так улыбаются грудные дети. Смотрел на эти теплые улыбки и с горечью думал о том, как мало светлого и доброго в этой жизни, ведь одному Ангелу с волшебной зажигалкой нипочем не успеть везде...

... Когда поезд прибыл в столицу, Ерошка по своему обыкновению вышел на перрон, встал рядом с проводницей и стал смотреть на гомонящую толпу встречающих, замечая то там, то здесь острые Егоркины крылья. И среди радостных вскриков и горячих приветствий отчетливо слышал щелчки волшебной зажигалки – один, другой, третий... И расцветали на людских лицах улыбки, улыбки, улыбки...

И лишь когда пассажиры и встречающие устремились в метро, Егорка подошел к своему нижегородскому коллеге, смущенно пряча руки за спину.

- Ну, до встречи, Ерошка! – сказал московский Ангел. – На работу пора...

- До встречи! – ответил Ерошка и протянул правую ладошку для крепкого пожатия.

Егорка немножко помялся и тоже протянул свою правую ладонь – обожженную, покрытую волдырями, казалось, раскаленную до тысячи градусов. Ерошка хотел что-то сказать, но не смог: наконец-то он понял причину такой грустной улыбки своего попутчика...

- Да, Ерошка, да... Вселенское равновесие существует, но... Даря улыбки, творя добро, я беру всю ответную боль на себя. Всю, до последней капельки...

Железнодорожный Ангел аккуратно пожал опаленную руку Солнечного, потом обнял его за крылатые плечи и тихо прошептал на ухо:

- Все равно зажигай!.. Зажигай, несмотря ни на что!..

И Егорка улыбнулся своему коллеге, согласно кивая кудрявой головой...

 

(с) Инга Ильина, 2005